Когда она сама себя назвала ночной сучкой, это была безобидная самоирония – потому что такой она была женщиной, с чувством юмора, умеющей посмеяться над собой.
Но вскоре после этого она обнаружила у основания шеи полоску жестких черных волос и спросила себя – какого хрена?
Похоже, я превращаюсь в собаку, сказала она мужу спустя неделю, когда он вернулся домой из очередной командировки.
Он рассмеялся, она – нет.

“Ей не хотелось думать, только действовать. Только выживать.
Она зарычала и слепо бросилась в толпу окруживших ее тел, ища зубами плоть. Она вся была шерстью, кровью и костями. Она вся была инстинктами и гневом”.