Игорь Макаревич и Елена Елагина начали работать как соавторы в 1990 году в рамках знаменитой «Закрытой рыбной выставки», а их творчество традиционно рассматривают в контексте московского концептуализма. Макаревич/Елагина, несомненно, художники аналитического склада, умеющие тщательно работать с архивными материалами. Зачастую именно исторические документы становятся триггером для создания произведения или инсталляции, как в случае «Закрытой рыбной выставки» (1990), «Жизни на снегу» (1994) и многих других. В анамнезе творчества обоих — литературность и интерес к основным утопическим учениям ХХ века: от теории всеобщего воскрешения философа Николая Федорова до поисков Казимира Малевича и Владимира Татлина, до всей доктрины русского авангарда. О том, что при создании произведения для них важна сюжетная смысловая основа, художники неоднократно говорили в многочисленных интервью, подчеркивая, что без литературной составляющей работать и скучно, и невозможно.

Их общие интересы связаны со схожестью биографий (оба окончили одну и ту же художественную школу) и с основными вопросами послевоенного поколения — от анализа сталинских репрессий и утопических теорий до попыток восстановить почти утраченные связи с авангардными течениями. До 1990 года художники работали раздельно, но помогали друг другу, особенно если приходилось выполнять масштабные монументальные заказы в Олимпийской деревне, театре Райкина и др. За спиной Макаревича — учеба на художественном факультете ВГИКа, театральный и телевизионный опыт, у Елагиной — работа помощницей скульптора Эрнста Неизвестного и уроки Алисы Порет, близкой подруги Даниила Хармса и Александра Введенского, что в сочетании с работой над монументальными заказами обострило интерес обоих к мастерству, качеству произведений, и, в свою очередь, породило узнаваемый стиль соавторов: сочетание аналитического исследования нематериальной сферы и предельной «сделанности» произведений. Так, рассуждая об учении Николая Федорова, они невольно сформулировали и собственный метод — «соединение крайнего мистицизма и крайней материальности».

Макаревич/Елагина способны выразить в лаконичной знаковой форме ускользающие многосоставные смыслы, легко ими жонглировать внутри каждого произведения, точно визуализировать философские подтексты. Если прибавить к этому иронию и самоиронию, присутствующую во многих проектах, умение работать с персонажами, то, почти сливаясь с ними в экзистенциальном переживании (Макаревич, «Музей Борисова»), то максимально от них дистанцируясь (Елагина, «Лаборатория великого делания»), можно приблизиться к адекватному пониманию их творчества. Развитие «Обратного отсчета» не следует жесткой хронологии. Выставка сформулирована и следует логике сквозных тем, их взаимовлияний и пересечений. Структура выставки похожа на «хорошо темперированный клавир», где каждое следующее художественное высказывание и логически вытекает из предыдущего, и тесно с ним связано, так что художественный диапазон расширяется с каждым новым проектом.